Неточные совпадения
В это время к вам подходит женщина в сереньком полосатом платье, повязанная черным платком; она вмешивается в ваш разговор с матросом и начинает рассказывать про него, про его страдания, про отчаянное положение, в котором он был четыре недели, про то, как, бывши ранен, остановил носилки, с тем чтобы посмотреть на залп нашей батареи, как
великие князья говорили с ним и пожаловали ему 25 рублей, и как он сказал им, что он опять хочет на бастион, с тем, чтобы учить
молодых, ежели уже сам работать не может.
Берет калечище Акундина за белы руки, ведет его, Акундина, на высок курган, а становивши его на высок курган, говорил такие речи: „Погляди-ка,
молодой молодец, на город Ростиславль, на Оке-реке, а поглядевши, поведай, что деется в городе Ростиславле?“ Как глянул Акундин в город во Ростиславль, а там беда
великая: исконные слуги молода
князя рязанского, Глеба Олеговича, стоят посередь торга, хотят войной город отстоять, да силы не хватит.
Вот кончен он; встают рядами,
Смешались шумными толпами,
И все глядят на
молодых:
Невеста очи опустила,
Как будто сердцем приуныла,
И светел радостный жених.
Но тень объемлет всю природу,
Уж близко к полночи глухой;
Бояре, задремав от меду,
С поклоном убрались домой.
Жених в восторге, в упоенье:
Ласкает он в воображенье
Стыдливой девы красоту;
Но с тайным, грустным умиленьем
Великий князь благословеньем
Дарует юную чету.
И всюду мелькает белая поддевка Лентовского, а за ним его адъютанты, отставной полковник Жуковский, старик
князь Оболенский, важный и исполнительный, и не менее важный
молодой и изящный барин Безобразов, тот самый, впоследствии блестящий придворный чин, «друг
великих князей» и представитель царя в дальневосточной авантюре, кончившейся злополучной японской войной.
Аплодисментам и восторгам публики нет конца. И всюду, среди этого шума и блеска, мелькает белая поддевка Лентовского, а за ним его адъютанты: отставной полковник Жуковский, старик
князь Оболенский, важный и исполнительный, и не менее важный
молодой и изящный барин Безобразов, тот самый, что впоследствии был «другом
великих князей» и представителем царя в дальневосточной авантюре, кончившейся японской войной.
— Вас избрал для посылки сюда сам
великий князь, — сказал Фермору его начальник части. — Очень вам рады, нам хорошие
молодые люди нужны, и мы постараемся, чтобы вам у нас было хорошо.
Ответ пришел успокоительный, начальство ничего особого о
молодом инженере не разумело, и только
великий князь Михаил благоволил к нему потому, что знал Фермора по инженерному училищу, где тот хорошо учился и был известен добрым поведением.
А впрочем,
молодой инженер, хорошо учившийся и хорошо рекомендованный учебным начальством, и также известен
великому князю… и также просит архиерей…
Между удельными
князьями вражды и беспокойства продолжались; по большей части они слушали советы ласкателей или
молодых людей, окружавших их, которые находили способы ссорить удельных
князей, брата с братом, и с
великим князем.
При Петре
Великом ходу ему не было, потому что в дело не годился, зато ловкий
князь после умел наверстать и взять свое: вовремя подбился к Меншикову, вовремя вошел в дружбу с
молодым Долгоруковым, вовремя съездил в Митаву на поклонение Бирону, вовремя перекинулся к Миниху, вовремя сблизился с Лестоком.
— Ты, верно, пожелаешь узнать короче лица, окружающие
великого князя, — сказал Аристотель своему
молодому товарищу. — По мере их появления и по степени их занимательности буду удовлетворять твое любопытство. Вот этот, что провожает жида…
Когда в следующем 1796 году
великий князь Павел Петрович, сделавшись уже императором, подарил возведенному им в баронское, а затем графское достоинство и осыпанному другими милостями Аракчееву село Грузино с 2500 душами крестьян, Алексей Андреевич переехал туда на жительство вместе с Настасьей Федоровной и последняя сделалась в нем полновластной хозяйкой, пользуясь неограниченным доверием имевшего мало свободного времени, вследствие порученных ему государственных дел, всесильного графа, правой руки
молодого государя, занятого в то время коренными и быстрыми преобразованиями в русской армии.
Можно было подумать, судя по крутому нраву Иоанна, что художник не переведет сентенции неосторожного
молодого человека, напротив, он исправно передал ее властителю. Аристотель в этом случае знал
великого князя, как знало его потомство, упрекавшее сына его Василия Иоанновича в том, что он не похож на своего отца, который «против себя встречу любил и жаловал говоривших против него». Надо прибавить, он любил встречу против себя в речах, а не в действиях.
— Ты берешь у меня обоих детей моих, — сказал розмысл Хабару, принеся позволение
великого князя «
молодым ребятам поохотиться», — смотри береги их, как родных братьев.
Ближайшим наставником
великого князя вместо Бехтерева был сделан
молодой, прекрасно образованный офицер Семен Андреевич Поропщи, отличавшийся, к сожалению, чрезмерною снисходительностью к своему ученику, доходившей до неуместной слабости.
Великий князь взглянул на своего спутника, взглянул на спутника
великой княгини и опять на своего. Лица незнакомые, оба с мечами наголо, кругом его дворчан все чужие! Он обомлел: смертная бледность покрыла щеки его; несчастный старик готов был упасть в обморок и остановил своего коня.
Молодая княгиня, ничего не понимая, смотрела с каким-то ребяческим кокетством на своего пригожего оруженосца. Она была в мужской одежде — прекраснее мальчика не видано, — но литвянка умела ловко выказать, что она женщина.
Сын
князя Оболенского-Стриги, Василий, с татарской конницей спешил к берегам Мечи, с самим же
великим князем отправились прочие бояре,
князья, воеводы и татарский царевич Данияр, сын Касимов. Кроме того,
молодой князь Василий Михайлович Верейский, предводительствовавший своими дружинами, пошел окольными путями к новгородским границам.
Сын
князя Оболенского-Стриги, Василий, с татарскою конницей спешились к берегам Мечи, с самим же
великим князем отправились прочие бояре,
князья, воеводы и татарский царевич Данияр, сын Касимов. Кроме того,
молодой князь Василий Михайлович Верейский, предводительствовавший своими дружинами, пошел окольными путями к новгородским границам.
Аристотель глазами отца видел, как быстрый румянец и необыкновенная бледность лица Антонова изменили тайне его сердца, когда
великий князь заговорил о дочери боярина, как потом неодолимая грусть пожирала его. Встревоженный, он искал развлечь своего
молодого друга и начал разбирать с ним характер Иоанна.
Сойдясь на дружескую ногу с любимцем государыни императрицы Иваном Ивановичем Шуваловым, он в то же время ухитрился быть своим человеком и при «
молодом дворе», где оказывали ему благоволение не только
великая княгиня, но даже и
великий князь Петр Федорович.
Но сердце этого презренного жида хранило благодеяния
молодого бакалавра, как святой завет; оно-то строго наказало Курицыну беречь его, как зеницу своего ока, как любимое дитя свое, внушать
великому князю все доброе о нем, помогать ему, в случае нужды, деньгами, силою своего влияния, огнем и мечом, чем хотел, лишь бы уберечь драгоценную голову от житейских бурь.
Когда он, приступая к своей речи, раскланялся
великому князю и дворчанам, заметил он между последними лицо
молодого боярина, которое его поразило.
На третий день Аристотель пришел к
молодому врачу, чтобы вместе с ним отправиться к
великому князю.
Грозной воле
великого князя не смеет противиться татарин; Антон допущен к одру
молодого царевича. Кровь унялась, но обнаружился жар, хотя и не в сильной степени. Лекарь не ограничился свидетельством; он преступил даже приказ
великого князя. Сделаны необходимые перевязки, а потом уж исследован приступ болезни.
Схариа умел этого так остеречь в деле религии, что он, боясь в
молодом человеке нескромности, свойственной его летам и опасной по близости его к
великому князю, никогда не говорил с Антоном о предметах религиозных.
— Нет,
князь, прости, я отказываюсь верить этому, — с жаром возразил Яков Потапович. — Я отказываюсь верить, чтобы
великий государь был всегда послушен голосу изверга-Малюты. Если ты, или
князь Никита, которого царь так любит, прямо и открыто явитесь бить челом за сына опального, если царь узнает его подвиг при спасении твоей жизни, он, я уверен, простит его и явится сам покровителем
молодой четы, возрадовавшись чудесному спасению
молодого отпрыска славного русского боярского рода…
Внимание всех в описываемое нами время было обращено на так называемый «
молодой двор», то есть на
великого князя Петра Федоровича и
великую княгиню Екатерину Алексеевну вообще и на их отношения между собою в частности.
— Mais, mon prince, [Но,
князь,] говорила Анна Михайловна, — после такого
великого таинства дайте ему минуту покоя. Вот, Пьер, скажите ваше мнение, — обратилась она к
молодому человеку, который, вплоть подойдя к ним, удивленно смотрел на озлобленное, потерявшее всё приличие лицо княжны и на перепрыгивающие щеки
князя Василия.